11 апреля, 2012

ВКО России: признаки будущей системы

Потребовалось более четверти века, чтобы осмысление важнейшей составляющей военной безопасности нашей страны вышло на государственный уровень. В июле 1993 г. президент Российской Федерации поставил задачу на «создание единой системы воздушно-космической обороны». В апреле 2006 г. разработаны концептуальные положения по созданию системы ВКО (в данном случае – концепция как государственная установка, а не как исчерпывающе-обоснованная научная идея). С 1 декабря 2011 г. в составе ВС РФ появились Войска воздушно-космической обороны.

Но приводит ли создание новой организационной структуры (в нашем случае рода войск) к автоматическому рождению новой системы? И насколько важна системность ВКО в военно-прикладном смысле или же это очередная «жевательная резинка» ученых-теоретиков, которым не о чем поговорить?

Для ответа на эти вопросы разберемся с понятием системы как таковой. В энциклопедических словарях, учебниках, научных трудах (по философии, физике, системотехнике, теории организации и др.) дается множество определений данному явлению. Их семантический анализ позволяет заключить, что система – это некоторая совокупность компонентов (подсистем, элементов), находящихся в отношениях определенной связи между собой и обладающая свойством, не присущим ни одному из них, причем свойством шире, чем сумма свойств компонентов (подсистем, элементов), составляющих данную систему.

Антиподом «системы» выступает «не система» – простая совокупность невзаимосвязанных компонентов, неупорядоченный их набор. Никакими новыми качествами она не обладает (отсутствует свойство эмерджентности).

Нагляднее всего проявляется разница между «системой» и «не системой» в технике. Например, возьмем две одинаковые радиолокационные станции (РЛС). Каждая из них способна определять дальность, угол и азимут, но не может определить дальность до самолета – постановщика активной помехи. Благодаря объединению этих РЛС в единый комплекс мы получаем возможность решения триангуляционной задачи оценки дальности по пеленгу.

Общий объем свойств созданной системы шире, чем сумма свойств ее компонентов. Действительно, способность определять угловые координаты постановщика помех сохранилась, но появилась возможность расчета третьей координаты – дальности.

Ошибки при создании технических систем прозрачны: зенитный ракетный комплекс (система) не попадает в цель, АСУ не выдает команд управления, самолет не взлетает, РЛС «не видит» и т. д.

Гораздо более сложна и менее очевидна ситуация с организационными системами, типичным образчиком которой является группировка ПВО или теперь ВКО. Допустим, все ее составные технические компоненты исправны. Органы управления (боевые расчеты) подготовлены. Запас материальных средств и расходуемый ресурс (ракеты, снаряды, топливо и т. д.) в наличии. Кому положено вести огонь – стреляют. Кому вести разведку – излучают. Кому подвозить ракеты – подвозят. Означает ли это, что в данной группировке войск создана система ПВО?

Боевой расчет на КП РЛС СПРН «Воронеж-ДМ», дислоцированной в Калининградской области
Фото: Вадим САВИЦКИЙ

Ответить с ходу утвердительно на этот вопрос – все равно что экономисту сказать: если в одном здании собрано множество станков, за каждым станком поставлен токарь, помещение названо цехом и каждый час в этом цехе десять тонн металла превращается в болты, гайки, штанги и втулки, то мы организовали производство. Это не совсем верно. Надо, чтобы болты были той же резьбы, что гайки, втулки соответствовали подшипникам, их количество совпадало с условиями технического проекта изделия. И в конце концов на выходе производства получалось бы нечто, отвечающее требованиям заказчика (имеющее спрос на рынке) и непохожее ни на болт, ни на втулку, ни на шестеренку (например самолет или хотя бы шасси для будущего самолета).

Но даже это еще не все. Производственная система (цех, завод, отрасль) должна обладать гибкостью – способностью перестраиваться под входные воздействия (реагировать на изменение задач), внешнюю среду (новые материалы), переходить на новые технологии. Иначе говоря, с производства истребителя текущего поколения организованно и в установленные сроки перейти на выпуск самолета нового проекта.

Но с экономической организацией все достаточно понятно. Если производственная система не наложена, то на ее выходе нет продукции либо эта продукция никому не нужна. Завод несет убытки, и это не может остаться незамеченным. А вот войны нет, и группировка войск (сил) ПВО (ВКО) по своему предназначению не применяется. Поэтому объективно установить степень системности ее структуры труднее. Из-за этого нередко простой набор сил и средств безосновательно, по привычке называют системой противовоздушной (воздушно-космической) обороны.

Как же отличить «систему ВКО» от «не системы ВКО»?

Из сказанного выше уже следует вывод, что первым признаком системности созданной организации (группировки ВКО) является ее четкое соответствие общей цели и множеству задач ВКО, а также способность перестраиваться на их решение в случае и по мере того, как они возникают.

А был ли определен и конкретно сформулирован такой перечень задач перед тем, как провозглашено создание Войск ВКО? Весьма завуалировано и обтекаемо они указаны в государственной концепции ВКО. При этом объекты воздействия (возможные противники) конкретно не названы. Их вероятные цели, предполагаемые масштабы, пространственно-временные характеристики, формы применения и способы решения задач в воздушно-космической сфере не определены.

Между тем воздушно-космическая агрессия против России готовится весьма системно. Четко выстраивается древо целей и задач (что сделать в первую очередь, а что и в какой последовательности потом). Каждой решаемой задаче приводится в соответствие система объектов на территории России, которые подлежат уничтожению из воздушно-космического пространства именно на данном (очередном) этапе противоборства.

Выбирается рациональный вариант решения каждой частной задачи (форма, способ действий, пространственно-временные характеристики удара). Под необходимую систему действий создается материальная система (авиационно-ракетная группировка).

Функциональная модель системы ВКО
Графика Юлии ГОРЕЛОВОЙ

Не претендуя на раскрытие полного перечня задач, стоящих перед создаваемой системой ВКО, все же основные из них назовем, скомпоновав по характерным группам.

Задачи ВКО, решаемые в мирное время: участие в сдерживании агрессии (ядерном сдерживании) посредством обеспечения устойчивости СЯС на уровне, достаточном для нанесения неприемлемого ущерба наиболее сильному из потенциальных противников; контроль использования воздушного и космического (в идеале единого, воздушно-космического) пространства; контроль участков земной поверхности (территорий и акваторий), откуда исходит угроза воздушно-космического нападения; пресечение противоправных действий (включая террористические акты) в воздухе и космосе; обеспечение военно-политического руководства страны и органов управления взаимодействующих видов (родов) войск ВС РФ необходимой информацией о воздушно-космической обстановке; создание группировок ВКО, орбитальных группировок КА, обеспечивающих решение задач мирного и военного времени.

В период нарастания военных угроз, кроме решения перечисленных выше задач: усиление группировок ВКО на наиболее опасных направлениях (в районах); наращивание орбитальной группировки КА; своевременное выявление факта начала воздушно-космического нападения.

Задачи ВКО, решаемые с началом и в ходе локальной войны (вооруженного конфликта) с противником, обладающим ограниченным потенциалом сил и средств воздушно-космического нападения (СВКН), кроме выполнения всего перечня задач мирного времени и периода нарастания военных угроз: отражение одиночных и групповых воздушных ударов по объектам и войскам в зоне военного конфликта; осуществление информационно-разведывательных, поисково-спасательных и других обеспечивающих действий Войск (сил) ВКО.

Задачи ВКО, решаемые с началом и в ходе крупномасштабной войны с противником, обладающим ракетно-ядерным оружием: своевременное информирование военно-политического руководства страны и органов управления взаимодействующих видов (родов войск) ВС РФ о начале воздушно-космической агрессии; отражение (срыв, ослабление) первого стратегического удара сил воздушно-космического нападения по объектам СЯС; отражение (срыв, ослабление) последующих операций (ударов) СВКН по тем группам объектов, поражение которых составляет содержание очередной операции (удара) СВКН (преломление принципов ведения маневренной ПВО, разработанных профессором тверской Военной академии ВКО А. П. Корабельниковым, в область задач ВКО).

Содержание решения задач ВКО составляет уничтожение (подавление) сил и средств воздушно-космического нападения противника. Их поток поступает на вход системы ВКО и является различным в зависимости от задач, решаемых противником.

РЛС СПРН «Воронеж-ДМ». Пункт дислокации – Калининградская область
Фото: Вадим САВИЦКИЙ

Анализ показывает, что даже одна и та же задача ВКО, но в зависимости от выбранных противником средств и способов нападения (вариантов входного воздействия) обусловливает различную реакцию системы ВКО. Результат на выходе такой системы будет выше, чем результат такой же по составу сил группировки войск, не обладающей системными свойствами. Способность адаптироваться к входным воздействиям, адекватно перестраивать структуру и действия группировки ВКО под структуру и способы действий СВКН – второй признак, свидетельствующий о системности группировки Войск ВКО.

Также справедливо и обратное утверждение: в зависимости от конфигурации и свойств системы ВКО России противнику выгодно применение вполне определенных средств и способов воздушно-космического нападения и нецелесообразно – других.

Для доказательства этого утверждения возьмем важнейшую и первоочередную задачу ВКО – обеспечение устойчивости группировки СЯС в интересах ядерного сдерживания (теория данной проблемы глубоко проработана профессором ВА ВКО Е. С. Сиротининым). В ее актуальности на современном этапе вряд ли кто-то еще сомневается.

Начнем рассуждения «от противника». Его первоочередная стратегическая цель – лишение России ядерного потенциала посредством нанесения внезапного разоружающего удара. Достичь этой цели он может:

• применением только межконтинентальных баллистических ракет (МБР) наземного и морского базирования;
• применением только аэродинамических средств (наиболее эффективные, малозаметные, относительно недорогие и уже самые многочисленные из них – крылатые ракеты воздушного, наземного и морского базирования);
• комплексным применением МБР и КР в различном относительном сочетании.

Как будет рассуждать противник при выборе средств и способа выполнения данной задачи?

Допустим, в России нет эффективной ПРО в районах базирования ракетных соединений РВСН и нет системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) либо она по каким-то причинам не функционирует (например выведена из строя в результате диверсии). Но создана эффективная ПВО. Тогда своеобразным «окном уязвимости» в нашей системе ВКО будет составляющая ракетно-космической обороны (РКО). И этим окном не замедлит воспользоваться агрессор, применив в ударе исключительно баллистические ракеты.

Если существует возможность своевременного предупреждения органов государственного и военного управления о старте баллистических ракет противника, то Россия сможет реализовать ответно-встречный удар силами своих СЯС, что неприемлемо для противника. Но если при этом соединение РВСН не прикрыто силами ПВО (либо система ПВО неэффективна), то «окном уязвимости» оказывается составляющая противовоздушной обороны. И противник решит задачу массированным применением КР.

Успешное выполнение боевых задач силами воздушно-космической обороны позволит стратегическим ядерным силам нанести по противнику ответный (ответно-встречный) удар
Фото: Вадим САВИЦКИЙ

Предположим (чисто гипотетически), что в России создана надежная система ПРО в районах базирования ракетных соединений РВСН. Тогда для противника сохраняется опасность ядерного возмездия, но уже посредством ответного удара.

Если же на прикрытии группировки СЯС развернута группировка ВКО, включающая средства как ПРО, так и ПВО, но с ограниченными возможностями по поражению СВКН, то вместо одного «окна» уязвимости перед противником будут открыты две узенькие «форточки», которыми он воспользуется, сочетая в ударе МБР и ТКР.

Только при наличии комплексной и эффективной системы ВКО России у вероятных ее противников не будет соблазна решать политические споры силой оружия. И только в этом случае важнейшая задача ВКО мирного времени будет решена.

Третий признак системности – чувствительность группировки ВКО к изменениям внешней среды. Россия уникальна своим геостратегическим положением на Земле и является самым большим по площади государством. В период ведения двух мировых войн ее территория и прилегающая акватория входили в состав нескольких (от шести до девяти) театров военных действий (ТВД). Каждый ТВД существенно отличался от других своими физико-географическими, политическими, экономическими условиями, степенью развитости военной инфраструктуры.

А в интересах организации ПВО вплоть до 1999 г. в системе условного деления геостратегического пространства (ГСП) страны была предусмотрена «нарезка» стратегических воздушно-космических и воздушных направлений (сейчас они тоже определены, но крайне формально и без учета реальной потребности организации борьбы в воздухе и космосе).

На каждом воздушном направлении (ВН) были развернуты войска отдельной армии противовоздушной обороны (ОА ПВО). При этом, поскольку противник различный, военно-географические условия неодинаковые, а задачи специфические, то и объединения ПВО (отдельные армии) были совершенно разными по составу, структуре, вооружению, оперативному построению.

Это похоже на системный подход, если учесть, что и управленческая вертикаль строилась сплошной от стратегического звена (главком Войск ПВО) до нижнего тактического звена (командир подразделения). К тому же в зависимости от складывающейся обстановки боевой состав, построение войск относительно объектов да и вся архитектура объединения корректировались. Например, армия могла быть усилена за счет резервных соединений ГК Войск ПВО или соседних объединений ПВО.

В настоящее время ни группировка ВКО, ни группировка ПВО России такой гибкостью реакции на разнообразие и изменение условий внешней среды не обладает.

Между установлением системы задач ВКО и построением материальной системы ВКО лежит еще одна важная фаза – формирование процесса технологии борьбы с силами и средствами воздушно-космического нападения. В военной науке технологический процесс вооруженной борьбы называют способом боевых действий (теория способов вооруженной борьбы разработана в ВА ВКО профессором В. В. Барвиненко).

Способ составляет содержательную, объективную сторону боевых действий. Их субъективная сторона (внешнее проявление) выражается соответствующими формами вооруженного противоборства. Материальная система ВКО должна создаваться под систему действий, необходимых и направленных на выполнение системы задач.

А это значит, что все элементы материальной системы ВКО (войска, силы и средства) должны быть участниками единого процесса, общей эффективной технологии срыва (отражения) воздушно-космического нападения. Действия каждого участника этого процесса должны быть необходимой частью всего способа боевых действий группировки ВКО, на базе которой создается система ВКО (в общей теории организации это закон приоритета целого над частью).

Тогда общий способ действий Войск ВКО в масштабах системы будет иметь эффект больший, чем сумма эффектов отдельных невзаимосвязанных процессов (способов действий), реализуемых отдельными невзаимосвязанными структурными компонентами ВКО. Такая обусловленная зависимость средств и действий, где первичен процесс (способ действий), а вторична (создается под процесс) материальная основа ВКО – четвертый признак «узнаваемости» системы.

Опыт эффективных реформ прошлого (причем не только в военной сфере), теория организации как фундаментальная наука подсказывают, что при создании новой системы рациональным является движение по пути: цель действий → задачи → содержание действий → функциональная структура → структура управления → организационная структура.

Приоритет функций над структурой – один из классических принципов организации любой системы вне зависимости от того, в какой области она создается. Отсюда первичность разработки функциональной структуры относительно структуры организационной. В конечном счете соответствие создаваемой организационной структуры ВКО заблаговременно определенной ее функциональной модели – пятый признак системности.

Выполнение государственной задачи создания системы ВКО России было начато при игнорировании этой логики. Мы стартовали с конечного элемента и на нем же финишировали. Сразу принялись за организационную структуру с упором на организационно-штатную. При этом функциональная структура будущей системы ВКО оказалась невостребованной практиками.

Как же выглядит обобщенная функциональная модель системы ВКО и какие подсистемы в ее составе являются обязательными независимо от уровня организации?

Если исходить из принципа жизненной необходимости, то наиболее приемлемым является вариант выделения подсистем: информационной, управляющей, исполнительной (поражения и подавления) и обеспечивающей. В пользу системной значимости говорит факт, что исключение любой из них либо приведет к прекращению функционирования всей организации ВКО, либо многократно ухудшит ее показатели (упомянутый ранее принцип «целостности»).

Вход системы ВКО совпадает со входом ее информационной подсистемы. Сюда поступают данные из внешней среды (включая боевую задачу с вышестоящего пункта управления) и данные, циркулирующие внутри системы. Управляющая подсистема реализует свою основную функцию – распределение СВН между огневыми средствами. Даже если речь идет о системе высокого порядка (оперативной, стратегической), непосредственно не занимающейся целераспределением, то все равно она реализует свойственные ей функции так, чтобы в подсистеме управления низшего (тактического) порядка это целераспределение было рациональным.

Централизованное управляющее воздействие поступает на вход исполнительной системы, цель которой – уничтожение (или подавление) СВКН. Выход исполнительной подсистемы совпадает с выходом системы ВКО. Здесь происходит обычный для любой открытой системы физический процесс обмена.

В нашем случае – обмена расходуемого ресурса, подаваемого с системы обеспечения, на продукт (уничтоженные или временно выведенные из строя СВКН). Общий результат функционирования системы ВКО может быть оценен по комплексному показателю, характеризующему степень выполнения стоящей перед группировкой ВКО задачи.

Таким образом, не любая организационная структура является системой. Простой «набор» сил и средств, предназначенных для борьбы с воздушно-космическим противником, и «система» ВКО – далеко не одно и то же. Даже если этот набор сил и средств формально организован в некую структурную единицу. И даже если создан единый орган управления. Системность умножает свойства тех элементов, из которых она (система) складывается. В соответствии с известным законом ударная сила войскового формирования «пропорциональна огневой мощи одного подразделения, умноженной на квадрат числа подразделений» (Саати Томас Л. «Математические модели конфликтных ситуаций». М., «Советское радио», 1977, с. 99). И это полностью соответствует выведенной в начале статьи сущности (принятому определению) системы. В общей теории организации данное явление называется синергетическим эффектом.

Несмотря на отмеченные факторы, в области современной военной науки стало привычным отождествлять с системой любую организационную войсковую структуру. Слово «система» как бы само собой стало отождествляться с аббревиатурами ПВО и ВКО. В настоящее время любую созданную группировку войск, сил и средств ЗРВ, РТВ, управления, обеспечения мы готовы назвать системой ПВО.

В ходе последовательно проводившихся в 1990–2000-е гг. военных реформаций постепенно выхолащивался сам изначальный смысл слова «система». В системе ПВО советского периода оно употреблялось уместно, о чем было сказано выше. Но даже тогда допускались определенные округления понятий. Например, «система РКО», как ее называли, в сущности таковой не являлась. Уж слишком различными были задачи, решаемые ее подсистемами ПРО, СПРН, ККП. И у этих задач были разные заказчики. И не было у группировки РКО того нового системного свойства, которым не обладали входившие в нее структуры. Также не было, как того требует определение системы, в РКО свойств шире, чем сумма свойств компонентов ПРО, СПРН, ККП.

После ликвидации Войск ПВО как вида ВС РФ в 1998 г. стратегической системы ПВО не стало. Еще оставался центральный командный пункт (ЦКП ПВО). Но во-первых, на орган управления, находившийся на данном пункте управления, были возложены задачи другого вида ВС – ВВС, не имевшие отношения к задачам ПВО. Во-вторых, группировки ПВО, которым когда-то главнокомандующий Войсками ПВО ставил боевые задачи и спрашивал соответствующих командующих за их выполнение, были переданы в оперативное подчинение лицам, которые занимались совсем другими вопросами и не были заинтересованы в организации ПВО экономической инфраструктуры государства.

Главнокомандующий ВВС даже при желании не смог бы снять часть сил ПВО с одного стратегического направления (СН) и усилить ими другое. Он не имел права ставить им боевые задачи, а потому и не нес ответственности за качество решения задач, поставленных кем-то. Войска и силы РКО вместе со своими задачами вообще перешли в другую видовую структуру. Теперь они даже оперативно не подчинялись лицу, отвечавшему за остальную часть задач ВКО (главкому ВВС).

Распалась и оперативная (по уровню) система ПВО, так как исчезли объединения ПВО. Вошедшие в состав новых группировок авиации и войск ПВО на СН силы противовоздушной обороны уже не представляли собой единую систему. Они применялись для прикрытия различных войсковых формирований различных видов ВС.

Вскоре были ликвидированы корпуса и дивизии ПВО. Тем самым разрушена не только система, но даже организационная структура ПВО оперативно-тактического уровня.

Более или менее системно организованные формирования ПВО остались только в тактическом звене. Высшее из них – бригада ВКО. Входящие в состав данного соединения части и подразделения ЗРВ являются объектовыми. Созданные бригады лишились важнейшей маневренной, территориальной составляющей своих прототипов (корпусов и дивизий ПВО) – истребительной авиации (ИА).

Именно наличие ИА позволяло командиру быстро и эффективно переносить усилия с обороны одного объекта (группы объектов) на другой (другую группу) способом перенацеливания. Это и было тем качеством, которое давало основание говорить о созданной системе ПВО. Нынешняя бригада ВКО лишь суммирует свойства своих частей (защищает ряд объектов, число которых равно сумме объектов, прикрываемых частями и подразделениями).

Лишь на средних и больших высотах у командира бригады есть возможность некоторым образом перераспределить усилия по воздушным целям за счет значительных по размерам зон поражения современных ЗРС средней дальности и дальнего действия. На малых высотах, где действует наиболее опасный и многочисленный эшелон КР, система огня соединения является жестко привязанной к отдельным объектам. И у нее огромные провалы, закрыть которые в нужный момент командиру просто нечем.

Система ПВО оперативного уровня в Войсках ПВО (до 1998 г.) строилась на базе объединения – ОА ПВО. У командующего была возможность усилить одно направление за счет ослабления другого. Основной метод – перебазирование частей ИА с одних аэродромов на другие. При этом радиолокационное поле и поле наведения ИА было сплошным, обеспечивавшим применение средств усиления.

В рамках операции армии (зоны ПВО) планировались целые воздушные и противовоздушные сражения. Возможность такой концентрации усилий на решающих направлениях и была специфическим системным качеством оперативной структуры ПВО.

Наследницей оперативной структуры Войск ПВО в новом роде ВС РФ является командование противовоздушной и противоракетной обороны (К ПВО и ПРО).

Бригады ВКО, входящие в него, развернуты на больших площадях, их боевой состав (особенно в Ржевском соединении) крайне недостаточен для прикрытия всей территории и всех объектов в границах ответственности. Истребительной авиации или мобильного резерва наземных средств ПВО нет, что не позволяет командующему оперативно реагировать на изменения обстановки, переносить основные усилия (системно решать последовательно возникающие задачи).

Дивизия ПРО – важный тактический компонент К ПВО и ПРО. Но он недостаточно автономен и самостоятелен, требует информационной «подпитки» от структур, находящихся в другом объединении ВКО – Космическом командовании (КК). Организационное разъединение соединения ПРО с Главными центрами ПРН и ККП не способствует их системному единству, хотя и не исключает его полностью.

У бригад ВКО с дивизией ПРО могут быть общие задачи (например отражение ударов СВКН по Москве и объектам центрального промышленного района).

Но, во-первых, возможности дивизии ПРО по уничтожению МБР крайне ограниченны. Соединение создано скорее не для отражения массированного удара МБР, а для уничтожения одиночных баллистических ракет (в случае их непреднамеренных пусков или террористических атак).

Во-вторых, способы решения задач, степень автоматизации процесса боевых действий у бригад ВКО и дивизии ПРО настолько различны, что говорить о наличии системы ПВО и ПРО в данном оперативном объединении преждевременно. В 1990-е гг. была предпринята попытка системной интеграции сил ПВО и РКО г. Москвы, результатом которой явилось достигнутое организационно-техническое единство управления подсистемами С-50 и А-135. Но работала данная система только по ракетам СРЭМ, которые вскоре были сняты с вооружения ВВС США.

В-третьих, ГЦ ПРН и ГЦ ККП также создают не одну, а две системы, чисто организационно объединенные в оперативное объединение – Космическое командование.

На стратегическом уровне системы ВКО РФ тем более нет. И ее не может быть при нынешней организационной архитектуре Войск ВКО.

Во-первых, как было показано выше, составные оперативные элементы ВКО (К ПВО и ПРО, КК) функционируют в разных диапазонах задач и пространства. У них неодинаковые формы и способы применения, алгоритмы управления силами и средствами, разная оперативность (скорость) реализуемых процессов.

Во-вторых (и это главное), невозможно создать стратегическую систему воздушно-космической обороны России, защищая какой-то один город или даже район страны, но при этом оставляя неприкрытыми другие города и районы. Защищенная Москва не будет представлять стратегического интереса для противника после разрушения СЯС в Сибири или экономики на Урале. Такая система неадекватна стоящим (возникающим) задачам и не адаптирована к действиям объекта воздействия ВКО – действиям сил воздушно-космического нападения.

В-третьих, создание Командования ВКО как «головного участка» строящейся системы ВКО государства оправданно только с одновременным созданием других (периферийных) участков.

Но судя по всему, это не планируется. Силы ПВО (принадлежащие ВВС, СВ, ВМФ) сегодня подчинены командующим ОСК, от них получают боевые задачи и применяются по их планам. Формирования ВКО (ПВО) здесь являются обеспечивающими силами в общевойсковых операциях (силами самоприкрытия общевойсковых группировок войск на СН). И таковыми они останутся вне зависимости от фазы войны.

Их применение в интересах ВКО (для срыва воздушно-космического нападения СВКН) было бы возможно только при подчинении (хотя бы оперативном, хотя бы на начальный, воздушно-космический этап войны) единому органу управления ВКО. Этот орган управления должен иметь полномочия поставить боевую задачу, усилить группировку ВКО на востоке страны за счет ее ослабления в центре или наоборот. И тогда можно было бы вместо ряда разобщенных структур (простой совокупности средств) построить единую систему ВКО государства.

Но даже в случае достижения консенсуса по вопросам организации системы ВКО между всеми, от кого это зависит, на скорый результат рассчитывать не пришлось бы.

Основные препятствия в создании эффективной системы ВКО технические. Образцы вооружения, военной техники, средства управления, обеспечения ПВО, ПРО, ПРН, ККП разрабатывались независимо и в организациях, не особо взаимодействовавших друг с другом. Они несопрягаемы между собой (как минимум без проведения существенных доработок), построены на разных физических принципах.

В одних из них реализуется автоматическое управление по заранее заложенным алгоритмам и программам (элементы РКО). В других – автоматизированное управление, с акцентом на ключевую роль лица, принимающего решение (элементы ПВО). Понятно, что и быстродействие таких систем вооружения неодинаково.

Системность ВКО требует не только создания рациональной войсковой организации, но и (прежде всего) единых технических решений при разработке образцов вооружения для войск ПВО и РКО. Необязательно, чтобы одно огневое средство обстреливало и воздушные, и космические (баллистические) цели. Это могут быть два образца вооружения. Но они должны гармонично вписываться в единую техническую систему, способную последовательно воздействовать по одному гиперзвуковому объекту на различных участках его полета (аэродинамической, баллистической траектории, космической орбите) до полного уничтожения этого объекта.

В качестве заключения.

Первое. Любая система имеет организационную структуру, но не любая организационная структура обладает свойствами системы. Создание организационной структуры Войск ВКО должно быть подчинено интересам создания системы ВКО. Обратный путь, когда созданной в административном порядке войсковой организации приписываются системные свойства или система подгоняется под удобную войсковую структуру, непродуктивен. Накопленная практика проведения реформ в течение последних 20 лет уже достаточна для того, чтобы не повторять очевидных ошибок.

Второе. Модное и, безусловно, перспективное научное направление по разработке теории сетецентрической войны не является чем-то совершенно новым. В концептуально-теоретическом плане ее модель представляется именно как система, необходимыми условиями организации которой являются наличие высокотехнологичной информационной инфраструктуры; обеспечение доступа к информационным ресурсам; наличие средств высокоточного огневого поражения; возможность маневра силами и средствами; способность реализовать эффективные процессы автоматизированного боевого управления; тесная и своевременная интеграция данных разведывательно-информационного обеспечения в процессы управления и огневого поражения.

Первые шаги по организации такой сетецентрической системы были сделаны именно в воздушно-космической сфере вооруженной борьбы в конце ХХ столетия. И этим опытом не следует пренебрегать при создании современной системы ВКО.

Третье. Все ошибки и блуждания в реформах обусловлены нарастающим кадровым голодом. Специалистов оперативно-тактического, оперативного и оперативно-стратегического уровня в области ВКО (а также ее составляющих областях ПВО, РКО) становится все меньше. Для разработки системной теории ВКО нужны ученые соответствующего профиля и квалификации. Для обучения новых кадров нужны системные педагоги, прошедшие школу ВКО.

В Войска ВКО на руководящие должности должны приходить специалисты-практики, освоившие системные подходы к организации военных действий в воздушно-космическом пространстве не только по учебникам. И первых, и вторых, и третьих готовит Тверская военная академия воздушно-космической обороны имени Маршала Советского Союза Г. К. Жукова. Ее выпускники командовали дивизиями ПВО в Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке.

Совершенно очевидно, что в случае ликвидации данного вуза будут потеряны не просто стены учебных корпусов и лабораторий. Исчезнет самая современная школа организации вооруженной борьбы в решающей сфере – воздушно-космической. И задачи этой школы, недавно отпраздновавшей свой 55-летний юбилей, будут возложены на тех, кто никогда и никаким образом не занимался ни научными исследованиями, ни подготовкой офицерских кадров для войск ПВО, РКО, ВКО. Так стоит ли менять то, что давно есть, на то, чего нет и не скоро появится? А когда появится, не будет ли уже слишком поздно?