4 октября, 2013

ПРО И ПОЭЗИЯ

Плиний Младший, живший в Риме в начале первого тысячелетия, писал: "Я считаю счастливыми людей, которым боги дали или совершить подвиги, достойные записи, или написать книги, достойные чтения; к самым же к счастливым отношу тех, кому даровано и то и другое".

По этому определению Григорий Васильевич Кисунько по праву был самым счастливым человеком. Звезда Героя и Ленинская премия явились официальным признанием его трудовых подвигов, а его книги сохраняют неизменный интерес читателей.

Почему я - не профессиональный литератор - рискнул выступить с этим докладом? Я прослужил на противоракетном полигоне 20 лет, с 1956 года по 1976 год, принимал непосредственное участие в испытаниях почти всех радиолокационных средств ПРО, разработанных под руководством Г.В.Кисунько - РЭ-1, РЭ-2, РЭ-4, РТН, "Аргунь", система "А", система "Алдан". Мне посчастливилось общаться с Г.В.Кисунько в различной обстановке - официальной и не очень.

Впервые с его литературным творчеством я познакомился в 1966 году, когда в юбилейном концерте ансамбль полигона исполнил две песни на его слова и две песни на мои слова. В тот день прозвучал ставший потом знаменитым "Балхашский вальс" - музыка Владимира Фоменкова на слова Григория Васильевича Кисунько.

В 1973 году в издательстве "Жазуши" вышла книга стихов "Минутная готовность". Это был коллективный сборник стихов поэтов нашего полигона. По соображениям военной цензуры Григорий Васильевич выступил в нем под псевдонимом Васильченко. Редактор и цензор многое изуродовали в наших стихах, полностью подтвердив мысль Михаила Светлова: "Поэт хочет напоить читателя из чистого родника поэзии, но это ему не удается, пока в роднике не выкупаются редактор и цензор". Но это был наш первый сборник, и мы искренне радовались его выходу в свет. Тираж был пять тысяч экземпляров, и он быстро стал библиографической редкостью.

Когда была издана книга "Секретная зона" Григорий Васильевич подарил мне ее с дорогой для меня подписью: "Сподвижнику по физике и лирике". Вот на правах сподвижника по лирике я и выступаю с этим докладом.

Стихи и песни Григория Васильевича, полные тонкой лирики, юмора и сопричасности к противоракетному делу были очень популярны на полигоне и в рукописном варианте с командированными промышленниками расходились по многим городам и весям, ведь противоракетную оборону создавали огромное количество предприятий и НИИ. В этом многотрудном деле формальный и неформальный лидер представляли собой одно лицо!

Вот стихи, написанные после первого в мире сбития баллистической ракеты – «Мы слышим первыми всегда».

Мы слышим первыми всегда

Протяжки звук и грохот старта,

Но не забудем никогда

Четвертый день весны и марта.

Была суббота у людей,

А мы об этом и не знали:

Ведь мы ракету в этот день

С шестой площадки запускали.

ПРОсеребрив на небе след,

Ракета вышла на ракету.

Мы этот миг сквозь толщу лет

Передадим, как эстафету.

Храним мы в памяти своей

Квадрат паденья на пригорке

И этот день - как юбилей

Ночей бессонных на "шестерке"

Нам этот старт забыть нельзя,

И нервотрепки, и запарки...

Так пусть же тост звучит, друзья,

И пусть стартуют наши чарки.

Да будет в мире вечный март,

И пусть весну поют поэты.

А мы пойдем готовить старт

Очередной своей ракеты.

Очень близки были полигонному люду слова, почему-то не вошедшие в опубликованный вариант песни " Я люблю тебя, ЦИС":

Будем помнить всегда

все задержки "Днепра" и "Причала".

Вот построим "Алдан" -

Все опять повторится сначала!

В 1975 году в Алма-Ате выходит сборник стихов Григория Васильевича "Любите звезды". Мне довелось в это время быть в командировке в Алма-Ате. Я взял такси и скупил в книжных магазинах города все наличные экземпляры. Половину отвез на полигон, а другую половину - Григорию Васильевичу в Москву. Мы хорошо посидели, обмыв поэтические успехи коньяком "Варцихэ" и усладив себя задушевной беседой.

Административно-чиновничьи интриги с каждым годом осложняли путь первопроходца ПРО. Его лирика приобретает оттенок горечи и трагизма.

В 1980 году Григорий Васильевич попал в госпиталь имени Вишневского, где ему была сделана сложная операция. Там же было написано стихотворение "Репортаж из палаты № 725".

Итак, на стол к хирургам я опять ложусь.

Моя надежда на врачей и на везенье.

Но если из наркозных далей не вернусь,

Живым останется мое стихотворенье!

В этом произведении Григорий Васильевич описал основные этапы своей жизни, достижения и глубокую боль из-за развала противоракетного щита Отечества. Вот эти горькие строки.

Со мной друзья в работе устали не знали,

И даже лжедрузья филонить не могли.

Зато завистники нас грязью обливали

И сеть интриг с чинушами для нас плели.

Быть может, мне такое суждено сызмальства,

Чтоб быть упрямцем в неизведанных делах,

Но чтобы я вилял, как бобик у начальства,

Меня заставить не сумел бы сам Аллах.

За это все меня тупицы невзлюбили,

С завистнической мразью шашни завели,

А ястребы за этой их возней следили

И крепко нашим дуралеям помогли.

С тех пор за плотною завесою секретной

Живой оазис губят мертвые пески,

А наши дуралеи щит антиракетный

Заморским автогеном режут на куски.

Членкор опальный, экс-конструктор Генеральный,

Терзаюсь я сознанием вины моей,

Перешагнув через бойкотно-погребальный

Первопроходцев славных скорбный юбилей.

Я виноват, что дрался с мразью неумело,

В том оправданья не ищу и не найду:

Что толку в нем, когда святое губят дело

И навлекают на Отечество беду.

Я виноват, что маловато километров

На крыльях, мне Отчизной данных, налетал,

Но счастлив я, что от ненастных грозных ветров

Пристанищ тихих, безопасных не искал.

Но кто виновен, что генсек индюче важный

Тревожному посланью моему не внял,

Что очень занят был герой бумажный,

Когда звезду очередную примерял?

В 1982 году в издательстве "Советская Россия" вышел сборник стихов "Музы в храме науки". В нем были представлены, как сказано в аннотации, ученые-поэты - люди разных судеб и поколений. Среди них - деятели науки, составляющие гордость и славу нашего Отечества.

Среди ее авторов академики Несмеянов, Морозов, Филатов, Чижевский, Шило, член-корреспонденты Блохинцев, Кисунько и другие.

Читая эту книгу, невольно поражаешься широте кругозора и дарования наших ученых.

На экземпляре книги, подаренной мне, Григории Васильевич написал:

Преизрядно надоело

Шляться к музам мудрецам.

Уж куда вернее дело

Приводить их прямо в храм.

В 1997 году вышла книга стихов "Да будет в мире вечный март". В ней более ста десяти стихотворений и поэм Григория Васильевича - автобиографические, военные, лирические, сатирические произведения. Книга разошлась и высоко ценится среди понимающих людей.

Еще в семидесятых годах Григорий Васильевич написал поэму "Сон". Рукописный вариант я получил от автора еще на полигоне. В ней автор описал, что слышит, видит и делает его душа после смерти. Вот маленький пример (практически сбывшийся) того, что услышала душа:

А недруг мой соседу говорит:

Ему б лежать среди маститых,

да выбран в нашем ведомстве лимит.

Краткий обзор поэтического творчества Григория Васильевича я хотел бы закончить отрывком из поэмы "Сон". Он называется "Песня моей души".

ПЕСНЯ МОЕЙ ДУШИ

Балхаш сверкает бирюзою,

Струится небо синевой,

А над площадкою шестою

Взметнулся факел огневой.

Не первый раз я вижу это,

Но как волнуется душа,

Когда летит антиракета

Над диким брегом Балхаша.

А на холмах степного края,

Как в сказке три богатыря,

Площадки первая, вторая

И третья с главной говорят.

Знакомы мне площадки эти,

В которых вся моя душа:

Ведь в их лучах летят ракеты

Над диким брегом Балхаша.

Секунда каждая - как вечность.

На пультах лампочки горят,

А на экранах в бесконечность

Шагает импульсов отряд.

И будто вновь картину эту

Я вижу, память вороша,

И вижу первую ракету

Над диким брегом Балхаша.

Мне не забыть, как ранним мартом

В машине нашей цифровой

За три минуты перед стартом

Произошел случайный сбой.

Но в тот же миг машину эту

Мы вновь пустили, чуть дыша,

И все же сбили мы ракету

Над диким брегом Балхаша.

Свалить пытались нас "Тараном",

Нам трудно было не упасть.

Мы счет не знали нашим ранам,

Но мы в штаны не стали класть.

Опять я вижу свору эту

И слышу лай из камыша,

Когда пускаем мы ракету

Над диким брегом Балхаша.

Когда наступит час инфаркта,

Или другой случится сбой,

Я вспомню день Четвертый марта

И красный вымпел над шестой.

Тот час я встречу песней этой,

А если смолкну, не дыша,

Прогрохочу антиракетой

Над диким брегом Балхаша.

И звук ракеты, замирая,

Придет на берег тот крутой,

Где плеск волны и ширь степная,

И тополя шумят листвой.

Тогда, быть может, на рассвете,

Прибрежной галькою шурша,

О затерявшемся поэте

Расскажут волны Балхаша.

Эпилог поэмы "Сон" заканчивается словами

Я понял: ради этой песни

Не страшно недругов иметь;

С ней жить легко и интересно

И впрямь не страшно умереть.

Следует особо сказать еще об одной стороне творчества Кисунько - о его экспромтах.

Академик Петр Леонидович Капица в свое время отвел кандидатуру одного человека на достаточно высокую должность с мотивировкой: - "Он не понимает юмора, значит от него нельзя ждать ничего серьезного". С юмором у Григория Васильевича всегда было более чем хорошо. Он жил как бы заряженным на веселый экспромт, причем независимо от серьезности обстановки. Хочу поделиться с аудиторией своим маленьким открытием: в слове "экспромт" не зря спрятано буквосочетание ПРО! Приведу некоторые экспромты Григория Васильевича, при рождении которых я присутствовал сам.

В 1968 году мне довелось быть в СКБ-30 на чествовании Григория Васильевича в День его пятидесятилетия. В этот день его наградили орденом Ленина. Поздравлявшие сменяли друг друга и говори­ли добрые слова в адрес юбиляра. Вот на сцену выходит лучший молодой слесарь. От комсомольцев предприятия он подарил юбиляру изящный макет антенны. Свое выступление он начал словами: "Дорогой Григорий Васильевич! Вы прошли большой путь от просто­го рабочего парня до ... (выступающий замялся - титулов-то у юбиляра уж больно много!) - пауза затягивалась; ее завершил сам Кисунько словами: «...до городского парка». Зал захохотал и захлопал. Парень растерянно моргал глазами. Григорий Васильевич расцеловал его и сердечно поблагодарил. Громкие аплодисменты проводили слесаря до его места в зале.

Кандидатские диссертации на полигоне мы с полковником Генрихом Беляевым успешно защитили в один день и банкет по этому поводу у нас был общим. Когда право тоста дошло до меня, я выдал на себя песню-автошарж "Как в науку я шагал". Народ посмеялся и дружно выпил.

Когда очередь дошла до Генриха Беляева, он поднялся с бокалом в руке и начал как-то неуверенно:

- Я не могу так, как Юлий Цуков...

Кисунько мгновенно среагировал и предложил выход:

- Тогда валяй, как Генрих Гейне!"

Однажды большой московский начальник проводил производственное совещание на полигоне. Григорий Васильевич упомянул в своем выступлении конструктора Н.

- Кто такой? - спросил начальник.

- Это толковый конструктор, - ответил Григорий Васильевич, - он не только разрабатывает хорошую аппаратуру, но и внес заметный вклад в строительство города Приозерска.

- Это, простите, какой же?

- Из его списанной антенны сделана крыша на городском базаре.

Однажды ранней приозерской осенью Григорий Васильевич пригласил меня в свой домик в гости. Придя к нему, я заметил, что ходит он с трудом и прихрамывает.

– Что у Вас с ногой, Григорий Васильевич?

– Да были мы на охоте на той стороне Балхаша. После утренней зорьки решили искупаться. Я прыгнул солдатиком в воду и напоролся на торчавший под водой прошлогодний камыш. Соревнование камышинки и мошонки выиграла вторая, но не без потерь!

Многие из сидящих в зале знают "кисуньковские" экспромты и, я надеюсь, в перерыве, как советовал Ходжа Насреддин, расскажут тем, которые не знают.

Я люблю и неплохо знаю поэзию Григория Васильевича, но главным его художественным произведением считаю книгу "Секретная зона" с подзаголовком "Исповедь генерального конструктора", написанную суровой прозой, хотя и с добавлением стихов.

В правом верхнем углу титульного листа написано: "Моему отцу Кисунько Василию Трифоновичу, безвинно расстрелянному палачами НКВД – посвящаю эту книгу".

Исповедь основана на автобиографическом материале. Сын "врага народа", а в сущности простого рабочего-машиниста, расстрелянного в 1938 году якобы за подготовку восстания против советской власти, он с юных лет жил, учился, воевал и работал под тяжким гнетом "разоблачения", не теряя при этом достоинства, принципиальности и не жалея здоровья и сил на создание надежного оружия для защиты нашей Родины от ракетно-ядерного нападения.

В предисловии книги приводится совершенно секретная особой важности шифртелеграмма в Президиум ЦК КПСС тов. Хрущеву Н.С. по поводу первого в мире поражения головной части баллистической ракеты средствами ПРО 4 марта 1961 года.

О людях, работавших с ним, автор говорит, что «среди первопроходцев никого нельзя назвать рядовыми. Всем им, кому довелось самоотверженно вкалывать по зову Отечества во имя его защиты от самого грозного оружия XX века - всем им, моим незабвенным друзьям, с кем довелось делить удачи и неудачи, я посвящаю эту книгу».

Таким образом, книга имеет двойное посвящение. Начинается она с вызова в кабинет Берия по поводу облыжного доноса на имя И.В. Сталина еще в период работы Кисунько над системой С-25. С этого эпизода книга захватывает внимание читателя и уже не отпускает до последней страницы.

Перед нами оживает история создания отечественной радиолокации и первых зенитных и противоракетных комплексов. Впервые показана сложная, скрытая от многих глаз картина взаимодействия партийных, чиновничьих, научных и производственных структур. Читатели узнают цену удач и причины просчетов в создании средств противосамолетной и противоракетной обороны.

На страницах своей книги Григорий Васильевич создал целую галерею художественных портретов людей, с которыми ему приходилось общаться и работать. Я напомню Вам два из них, приведя цитаты из книги.

«После меня слово взял главный инженер КБ-1 Федор Викторович Лукин. Это был сухощавый человек выше среднего роста с наголо бритой головой, на которой, впрочем, невозможно было отличить бритую часть от небритой. От хронической язвы в выражении его аскетически худого лица проглядывала застывшая гримаса терпения боли, и она не исчезала даже тогда, когда он улыбался. Но в глубине его умных, молодо глядящих глаз, светились и мечтательность ученого, и спокойная рассудительность, неторопливость, доб­рожелательность. Федор Викторович был мудр и немногословен. Казалось, что каждое слово он после многократного взвешивания в мозгу еще и процеживает через плотно сжатые губы. Поэтому его речь всегда была точной и ясной, в ней не было ни одного лишнего слова и ничего недосказанного.

Второй портрет.

«Анатолий Васильевич Иванов на объекте №2 имел полномочия ответственного представителя главного конструктора и технического руководителя работами по вводу всего комплекса радиолокатора РЭ, а затем и по организации всех экспериментальных работ по радио­локационному слежению за баллистическими ракетами. Я высмотрел, выбрал и готовил для этой цели Толю Иванова уже давно и сознательно кидал его в самую гущу дел по созданию радиолокатора РЭ. Толя был расторопным, очень дельным и хорошим инженером. Беспокойно-деятельный, непоседливый по натуре, он не давал заржаветь ни одному звену в махине производств и лабораторий, изготавливающих аппаратуру РЭ, настойчиво, иногда с подковырками, будоражил всех и вся, чем вызывал не мало нареканий со стороны не очень разворотливых начальников лабораторий.

Но мало кто знал, что в свое время смешливый, общительный, никогда не унывающий Толя Иванов, артиллерийский корректировщик, прошагал с пехотой от Сталинграда до Берлина, имея за плечами ранцевую радиостанцию 6 ПК, для которой было хлесткое солдатское название "шесть пешком". Были и ранения, и оставили они на почти мальчишеском лице Толи Иванова неизгладимую печать прозрачно-восковой бледности, а в характере - чувство высокой ответственности».

Я десять лет прослужил на втором объекте и хорошо знал Анатолия Васильевича Иванова. Свидетельствую, что портрет абсолютно точен. Это был человек-ртуть, знавший аппаратуру РЭ до винтика и сопротивления.

Портреты многих известных и незаслуженно мало известных людей сами предстанут перед читателями со страниц книги.

С особой болью пишет Григорий Васильевич о тупиковых научно-технических разработках, идеи которых умело подброшены нам из-за рубежа.

Огромные материальные и людские резервы были вложены в систему загоризонтных РЛС "Дуга". Постоены три станции в районах Чернобыля, Николаева, Комсомольска-на-Амуре. Это циклопические сооружения! Я сам был по делам испытаний на чернобыльской "Дуге". Представьте себе антенну длиной 300 метров и высотой более 100 метров, плюс комплекс сложнейшей радиотехнической аппаратуры.

Как давили на нас, чтобы принять "Дугу" на вооружение! Но она не выдержала никаких испытаний и не выдавала ничего, кроме ложных тревог! А ведь решение о создании этих объектов принималось на высшем уровне, вопреки научно-обоснованным предостережениям компетентных специалистов, а сами специалисты подвергались жестким санкциям. Был изгнан в запас из управления заказчика ПВО кандидат технических наук полковник-инженер Зимин В.И. Главного конструктора надгоризонтных РЛС А.Н.Мусатова выгнали из НИИ ДАР, уволили из кадров Вооруженных Сил и исключили из КПСС. Работы по мусатовской дециметровой станции были свернуты.

А пробивали строительство и финансирование "Дуги" замминистра Марков В.И. и главный конструктор Кузьминский Ф.А., а так же подвластный Маркову НТС. А когда "Дуга" оказалась "не в дугу", все было спущено на тормозах и никто не понес ни какой ответственности.

Аналогичная история произошла и с СВЧ оружием, на которое также было истрачено огромное количество средств. Кисунько неоднократно обращался по этим вопросам к Брежневу и Устинову, но забугорная дезинформация пересиливала даже расчетно-обоснованные доводы. Значит, это кому-то было очень выгодно.

В книге приведено много свидетельств того, как беспощадно рас­правлялась власть с лучшими людьми, ставшими вдруг неугодными. Показательна в этом смысле судьба Амо Сергеевича Еляна. "Этот талантливый инженер, знаток и организатор производства, Герой Социалистического труда, лауреат Сталинской премии, генерал-майор инженерно-технической службы, депутат Верховного Совета СССР был объявлен ставленником Берия, снят с должности начальника КБ-1 и назначен главным механиком на подмосковный завод, где отвечал за вентиляцию и нестандартное оборудование. Три тяжких инсульта преждевременно свели его в могилу. Отдание воинских почестей при похоронах было запрещено заведующим отделом ЦК КПСС Сербиным". И таких судеб было не мало.

Да и сам Григорий Васильевич Кисунько - родоначальник нашей отечественной ПРО, удостоенный всех высших наград страны, будет отстранен от противоракетной тематики в угоду интригам партийно-чиновничьего аппарата.

Книга адресована и современникам, и будущим поколениям читателей. Романтика поиска новых путей всегда будет притягивать пытливые умы. Григорий Васильевич убедительно показывает, что тернистый путь научно-технического прогресса под силу только мужественным и одержимым, вкладывающим в достижение цели всю душу, весь талант, все свои силы, умеющим сплотить единомышленников и устоять перед кознями завистников и недоброжелателей. Только тогда можно достичь права сказать: «Мы сделали это первыми в мире»!

Я бы отважился рекомендовать книгу "Секретная зона" для изучения в ВУЗах, связанных с оборонной тематикой. Будущие Королевы, Туполевы и Кисунько должны знать, что их может ждать на тернистом пути конструктора, учиться искусству и умению преодолевать административные, научные и технические трудности.

Эту книгу очень полезно было бы прочитать и премьер-министру и президенту, чтобы иметь более полное представление о " невидимой кухне" военно-промышленного комплекса.

По просьбе командования противоракетного полигона я помог переправить в Приозерск более полутора тысяч экземпляров книги "Секретная зона". Сотрудники полигона искренне благодарили Григория Васильевича за рассказ об их нелегком труде в нелегких условиях.

В эти дни мы отмечаем Юбилей - 40-летие первого в мире поражения головной части баллистической ракеты. Это, в известной мере, юбилей и Григория Васильевича Кисунько, поэтому выступление хотелось бы завершить акростихом, который я написал от лица полигона к 50-летнему Юбилею Григория Васильевича. Заглавные буквы стихов, прочитанные по вертикали, составляют фразу: «Дорогому юбиляру Григорию Васильевичу Кисунько».

Будем надеяться, что душа Григория Васильевича еще раз услышит эти строки.

Дано не многим в наше время,

Отбросив прочь сомнений груз,

Решиться взять такое бремя –

От МБР спасать Союз.

ГНИИП десятый оборонный

Отторгнул часть Бет-Пак-Дала,

Макет системы полигонной

Установили у кола.

Южней колодца Мынкавгана

Был вбит когда-то первый кол.

И цель ракетную нашел

Локатор в небе Казахстана.

Яснели контуры ПРОблем,

РЭ-2 и тройка РТН

Уже росли бетоном стен.

Готовность "Нуль".

ПРОтяжка стонет.

Ракету ждем издалека

И рандеву на небосклоне

Готовим гостье. А пока

Отражено ее движенье

Разнообразными табло.

И точка скорого паденья

Юлит на ЦИСе под стеклом.

В расчетный миг, взревев на старте.

Антиракета в высь ушла.

Свиданье было очень жарким

И степь осколки приняла.

Льет вечер голубые краски,

Едва колышется волна.

Вот снова слышен вальс Балхашский

Из растворенного окна.

Чуть шелестит листва в аллее.

Уходит день. Но все быстрее

Куются новые работы

И о делах системы "А"

С экранов и журнальных фото

Уведомила мир Москва.

Нью-Йоркцы видели пример,

Как создается оборона

От агрессивных МБР!